Как ни странно зрение Лима потихоньку пришло в себя. Перед глазами больше не плыло и лев мог нормально сфокусироваться на морде воина. Черногривый понимал, что подробности необходимы, но, что он может сказать, ведь знать всех одиночек не реально, да и Лим не так уж и стремится со всеми познакомиться. А вот про старого друга вопрос был крайне странным, разноглазый же сказал, что давно не виделся с ним.
-Я даже не могу быть уверен в том, что она до сих пор помнит меня, откуда ей уж знать, что я вдруг приду, - мысли о том, что изначально Лим шел к шаманке прайда как-то улетучились. В принципе, из-за этих фактов лев так ничего и не ответил Лахону, сказать было нечего, поэтому он лишь опустил голову и уставился на землю.
Возможно, будь разноглазый на месте старого воина, то давно бы перестал церемониться с каким-то странным одиночкой. Нет, правда, Лим еще ни разу не сказал, что он не убивал, он не оправдывался и не пытался доказать, что все это ошибка. Да он сказал, что искал друга, сказал, что до того как кого-то встретил его поймали, но это ведь было вчера. А, внятно объяснить, что и с кем он делал днями ранее, черногривый так и не смог.
-Молчаливый, вечно улыбающийся, вне зависимости от ситуации, одиночка, который, даже услышав, что подозревается в убийстве, не изменился в лице, что может быть еще подозрительней? - хотелось рассмеяться, так громко, как только можно, до жуткой боли, над собственной глупостью, да и над ситуацией в целом.
Из мыслей о том, что засмейся он действительно, его бы точно посчитали психически нездоровым, Лима вытащил громкий голос львицы. Это было настолько неожиданно, что лев аж вздрогнул и резко поднял взгляд на новопришедшую. Ему хватило всего пару мгновений, чтобы узнать львицу. Хотя они и виделись последний раз, перед тем как светлая ушла в прайд, а дружба длилась всего какой-то год. Лим хорошо запомнил зеленоглазую, она всегда была добра к нему, он же доверял ей как никому другому, возможно, даже больше чем себе.
-Халл! – черногривый чуть ли не подпрыгнул, вставая на лапы. Он был счастлив увидеть ее, хотелось обнять львицу, порасспрашивать обо всем, что с ней случилось, о ее жизни в прайде, да и многом другом. И не будь рядом еще львов, он бы так и сделал, завалил подругу вопросами, возможно, в ответ она сделала бы тоже самое.
Но счастье длилось не долго, от слов старого воина о том, что черногривый подозревается в убийстве, его словно окатили ледяной водой. Лим медленно осел и опустил взгляд, ему совершенно не хотелось видеть реакцию Халлины. Когда-то она приняла его таким, какой он есть, не отвернулась, узнав, что он неравнодушен к львятине. Но с тех пор утекло немало воды, поверит ли она, если разноглазый скажет, что не делал этого, или же сразу посчитает его убийцей? Ответ на этот вопрос одновременно давал надежду, что львица все так же доверяет ему, не смотря на прошедший год, и пугал тем, что зеленоглазая обвинит во всем его, она потеряла двух знакомых, а он каннибал, который мог в припадке ярости с легкостью убить.
Прежде чем Халлиина успела, что-либо сказать, Лим все же нашел себе силы поднять взгляд и посмотреть львице в глаза. -Ну же, давай, Лим, скажи хоть, что-нибудь, - глубоко вздохнув, черногривый все же смог преодолеть себя.
-Я не делал этого, не убивал их, - к удивлению разноглазого, его голос прозвучал довольно громко и более чем уверено.