"Подлец. Мерзавец. Великий Мунгу, как так?!"
Он просто не находил себе места. Не мог успокоиться. Авель. Лев, который был его самым дорогим учителем. Тот, кто рассказывал ему сказки, нянчил его вместе с остальной малышней. Тот, кого он всегда так хотел назвать отцом. И вот тебе на. Как кокосом по лбу. Объявился. Признался! Где же ты был, всё это время? Почему нельзя было сказать тогда, когда ты был так нужен? Почему мама растила  их всех в одиночку? А главное - почему она так долго молчала и скрывала от Гили, который из месяца в месяц мучил ее одним и тем же вопросом. "Что это за тайны. Какого черта..." Когда маленькому, неуверенному в себе, пугливому и слабоватому малышу нужна была настоящая мужская поддержка, ее просто неоткуда было взять. Даже дедушка был слишком далеко. И теперь, когда он сам себя воспитал, сам подавил в себе страхи и хоть немного, но окреп, эта "поддержка" сваливается буквально из пустоты! 
Подросток продирался сквозь подлесок буквально напролом, оставляя за собой ломанные ветки и опавшие листья. Его подавленности не было предела. Он ненавидел несправедливость, не мог терпеть лжи. И особенно эти два понятия никак не вязались с Авелем, которого он считал примером для подражания. Неужели никто не мог сказать ему об этом, хотя бы намекнуть... Один намек, он не из глупцов. Он сразу бы все понял. Всё было бы иначе.
Лапы вывели его бурый силуэт прямо к предгорной долине. Первая его мысль, когда он в гневе выскочил из пещеры была сбежать к самому горизонту. Но чем быстрее он продирался, тем яснее становились мысли. Он не мог всё оставить. Не мог бросить сестер. Это всё его семья, его дом. Авель ничего не изменит. Юнец затормозил прямо у опушки, низко наклонив голову и зажмурившись. Когти сами собой впиливались в землю. Эмоциям просто не было предела.

Первые минут пять подросток просто пялился в пустоту. Его голова переваривала множество мыслей разом и так плохо, как сейчас, ему не было уже давно. Это было одновременно и смятение и гнев и душевные муки. Не было сил идти дальше. Не было желания разворачиваться и топать обратно. Уже сорвался, дело сделано.
Но веселая компания юнцов на то и компания, что ничто и никогда не проходит в тайне. А если и проходит, то вскрывается, как улей с мёдом. Причем пчелы всегда жалят нещадно. Думал ли Гил, что такие интриги когда-нибудь коснуться его жизни? Даже Рюки прожил с Авелем куда дольше, чем его собственный родной сын! Уму непостижимо. Но Рюки винить нельзя, он-то здесь был совсем не причем.
Впрочем, бессмысленно уже было переливать из пустого в порожнее. Дело уже было сделано, улей вскрыт, а пчелы просто задушили своим количеством ранимого Гильраэна. Слишком юн он был для подобных потрясений. Может потому и не мог воспринять их адекватно.
От всего этого урагана в голове его отвлек крайне знакомый голос. Принц Сей. И как он его нашел? Ах да, наверно потому что он вылетал из пещеры орлом. Гиль бросил на приятеля довольно напряженный взгляд и фыркнул, снова отводя его в сторону. Мышцы пришлось расслабить, и подросток также плюхнулся на землю, уставившись прямо перед собой.
Последующий вопрос звучал настолько непринужденно, что в первые секунды подросток хотел было накинуться с претензиями и на него тоже, мол, чего ты такой спокойный, когда тут такое, но здравый смысл взял вверх. Не нужно было срываться на всех подряд. Тем более это был Сей, тот, кто чаще всех интересовался проблемами Гили и всячески способствовал их устранению. Тот, кто помогал ему жить, как никак. А Рею так было не высказаться, он бы назвал это типичными соплями.
-Я думал, слухи распространяются за секунды,- мрачно ответил он,-случилось таки. Как бы отнесся к тому, что у тебя внезапно объявляется живой и невредимый отец, м?