Дикие земли, что безжизненной, мертвенно-бледной полосой окантовали владения прайдов. В темных джунглях, что врезались в земли львов острым ребром пролеска, обретались по большей части беглецы, да уставшие от жизни львы. Редко когда большие кошки совали свои носы на территории, контролируемые ненавистью и злобой. В сумрачном лесу царила блаженная тишина. Да, львы да хищники саванны сюда не захаживали. Редкими гостями в лесополосе были даже гиены - не их профиль, в конце концов стаи прихвостней чаще оккупировали скудные и бедные территории пустующей саванны, что кольцами узких полосок земли опоясывала земли каждого из прайдов. Джунгли славились дурной репутацией среди обитателей прайдленда, да и среди одиночек мало кто позволял себе рискнуть жизнью в этих жутковатых местах - редко когда в безмолвный пролесок забродили задумчивые ягуары и леопарды.

Фахари, в отличие от подавляющего большинства отшельников, суевериям не доверяла. Она, по сути, сама стала живой легендой в узких семейных кругах гиеньих стай - юные щенки боялись появления ее силуэта на обозримом от норы горизонте, словно Шейд на деле была не их сородичем, а сказочным риантом или аджабом, о каких ходили слухи в совсем далеких людских поселениях. Изгнанная из собственной стаи за непокорность, но обретшая бесценный опыт, эта одиночка появлялась символом близкой гибели пред глазами тех, кому сулила смерть. Не раз в пустынных и диких землях Фахари натыкалась на бездыханные тела маленьких, новорожденных львят или щенков гепардов и гиен. Порой попадались еще живые малыши - матери часто бросали слабых детенышей на волю Фортуны, но законы Африки предельно просты и жестоки - спустя пару дней неподалеку от мест первых встреч Шейд находила кости или тела погибших малышей.

Впрочем, то были саванны с палящим зноем и суховеями жарких сезонов. Заброшенные немые джунгли же редко становились местом естественной смерти для жителей прерий - чаще сюда охотники загоняли несмышленых жертв. Шейд инстинктивно сторонилась этих мест - в окружении вековых деревьев было неуютно и не хватало пространства. В какой-то мере суживался горизонт событий, мешала обзору густая растительность, да и влажный климат этих мест вряд ли можно было назвать привычным. И все же засуха играла свою роль, изгоняя одиночек с обожженных земель саванн.

Шейд до хруста сдавила хребет своей нынешней жертвы - новорожденного детеныша газели, по-видимому отбившегося от матери, что паслась в относительно светлом подлеске, и слегка ослабила хватку, стоило травоядному относительно затихнуть. Сумрачный лес поглотил ее темный силуэт, как только Фахари сделала пару шагов вглубь чащи. Здесь было тихо - не пели птицы (их попросту здесь не было), молчали верхушки деревьев и листва, нетревожимая порывами такого редкого для засушливых сезонов ветра. И все же что-то настораживало самку - чисто интуитивно она чувствовала чье-то присутствие. Бесшумно сжав челюсти крепче и перехватив сытный обед поудобнее, гиена подняла голову и насторожилась. Жесткая грива на холке тут же встала дыбом - в воздухе буквально висел аромат мелкой кошки.
Фахари не издала ни звука - лишь осторожно продвинулась вглубь пролеска, подходя с подветреной стороны. По большому счету запахи здесь распространялись свободно, без учета поправки на среду, поэтому отшельница и не думала скрываться.

Оцелот. Мелкая кошка, явно с шаманскими наклонностями - больно умиротворенный вид был у гостя темных джунглей. С другой стороны, умирать внезапный проходимец не собирался, а что он забыл в чаще старого, дурного леса Фахари не знала. Ее выдало низкое, хриплое рычание. Опустив добычу под передние лапы, гиена слегка ощерила клыки. Она не столько претендовала на территории, сколько недолюбливала непрошенных гостей в нежданный час, тем более если гости оказывались относительно живыми кошками.